Евгений Ступка-I, или почему трактористы не выживают в шоу-бизе

В Киеве он стал первым украинским продюсером, который сломал представление о национальном шоу-бизнесе как о хуторянской артели.

На киевской студии “Столиця Zvukozapys” у Жени Ступки записывались Земфира, пять альбомов Дианы Арбениной и “Ночных снайперов”. Сейчас в его лос-анджелесской студии стоит микрофон, в который одну песню спел Майкл Джексон.

Знакомы мы, похоже, четверть столетия, но никогда я не писал о нем материал. А тут появился запрос. И… Бывает: не задалось интервью – хоть святых выноси. Все эти: “Давай попозже…”, “Да не о чем говорить…”, “Ничего я еще не сделал…” Это значит, вы не заинтересовали собеседника. Пришлось начать со второй попытки, по себе знаю: нужно сесть на поезд, а по ходу движения разберешься, куда ехать. Но как это сделать, когда между вами больше 10 000 км, а общаетесь вы по скайпу, не включая видео, т. к. в Калифорнии ночь и вся семья спит? А в Украине уже наступил 45-й день рождения Евгения, с чем мы вместе с Family Office его искренне поздравляем.

***

Привет, Женя.

Я не слышу…

Меня не слышишь?

Я не слышу…

Что, вообще, не слышишь?

Да вопросы, блин, не слышу! (оба ржем)!

ОК. Тогда, что у тебя слышно? Как дела?

Давай расскажу. У меня в Лос-Анджелесе небольшая студия звукозаписи и я ищу себе сонграйтеров (авторов песен. – А.Р.) в городе и его окрестностях, которые бы хотели писать вместе песни. Когда такие находятся, начинается работа.

А почему сам не пишешь?

Здрасте, английский у меня – не родной, это сразу выкупят! За четыре года, которые я уже прожил в Калифорнии, я с теми пописал, со вторыми, третьими, десятыми и… двадцатыми. Главный достижением считаю тот факт, что каждый месяц я могу заплатить рент квартиры.Это – не шутка.

И?

И у меня появился настоящий менеджер – Крис Эллингтон,он жеChris “Hot Rod” Long. Он давно в американском шоу-бизнесе, понимает, что и как нужно делать.Именно сейчас заканчиваем готовить профессиональное портфолио, чтобы можно было показать A&R-man (начальник департамента артистов и репертуара. – А.Р.) в разных фирмах грамзаписи. Эти лучшие шесть песен, написанные за год, и есть единственное достижение, которое у меня имеется.

На студии с певицей Лизой

Да ладно, я-то понимаю, ЧТО значит менеджер.

Да. Крис – очень серьезный человек. Это у него надо брать интервью. Ведь он работал с великими группами, типа Stone Temple Pilots. Это Крис Эллингтон в 1986 году открыл группу KYUSS, которая потом превратилась в QueensОfТhe Stone Age. Раньше он работал журналистом и в 1991-м сделал интервью с Куртом Кобейном из гранж-рок-группы Nirvana.

Всему свое время.

Когда Крис поймет, что портфолио готово, он займется активными продажами по лейблам, менеджментам артистов, паблишинг-компаниям и так далее и так далее. Предполагается, будет это в сентябре, когда закончатся летние вакации. Одна из сонграйтеров, для которой я записал песню, имела контракт с лейблом Capitol; она кстати, принимала участие в одном большом хите Рианы – не хочу говорить название. Талантливых авторов мы с Крисом тщательно отбирали в течение года.

Где отбирали?

Да везде, где могли: в соцсетях, в Instagram. Затем встречаемся, пробуем что-то записать и – смотрим, что из этого вышло… За год мы отобрали человек шесть.

А сколько кандидатов вы отсмотрели?

Если не считать сумасшедших и дилетантов, авторов двадцать. А если считать всех, с сумасшедшими – человек двести.

Правильно я понимаю, Крис Эллингтон - твое окно в американский шоу-биз?

Ну-у-у, не совсем, но… да! (Оба ржем)

Для тебя открывается окно возможностей?

Пойми, совершенно иначе здесь построен и работает шоу-биз… То, что в Украине кажется пафосом, здесь в порядке вещей. Да, еду я на эти выходные записывать вокал для проекта, который продюсирует один дока, когда-то написавший и спродюсировавший песню Майкла Джексона, ну, и что мне с этого?

Неужели это Куинси Джонс!?!

Нет…Но таких крутых чуваков здесь много! Только все это здесь не имеет никакого значения! Знаешь, многое я могу тут наговорить: я и того видел, и с тем кое-что делал – только в Америке это не достижения. Пока у тебя в Соединенных Штатах нет имени, ты денег не увидишь, а работать будешь на low level – за гроши: или с какими-то аматорами, или с рэпперами под тройной дозой мета.

***

Женя, мы как-то с конца завели разговор, будто читатель в курсах всех дел. Откатимся лет на сорок назад. Давай ответим на один-единственный вопрос: что привело тебя в Калифорнию?

Я – не против.

Ты родился в семье знаменитого в Украине Олега Николаевича Ступки, заслуженного звукорежиссера высшей категории, президента Ассоциации звукорежиссеров Украины, музыканта и просто очень доброго правильного человека. Музыка тебя окружала с младых ногтей?

Сколько себя помню, лет с четырех – так точно. Что-то я не просто слушал, а вместе с отцом: на что-то он обращал мое внимание, что-то объяснял. То есть это было активное слушание, на уровне вступительного курса.

Как это формально происходило? Тебя садили на стул и врубали маг?

Ноу-ноу-ноу! Все происходило в естественной среде. Дома у нас всегда играла музыка. Отец не просто любил слушать, а играл в ансамбле: играл, как тогда говорилось, халтуры – свадьбы и всякое прочее, по-моему, даже в модном тогда кафе “Крещатик” они какое-то время выступали. Кроме того, дома отец мастерил всякие гитарные комбики и усилители для бас-гитары, а это в конце 1970-х было в диковинку. У нас в трехкомнатной квартире на Оболони постоянно толклись какие-то люди: басюганы, гитаристы и так далее…

Ты понимал, как действует украино-советский шоу-бизнес?

Нет, конечно. Помню, однажды какой-то незнакомец потешно рассказывал, как он добирался к нам через новостройки. А у нас в тот день дома уже был басист, который как раз играл в отцовский комбик… Значит, пришел улыбающийся заказчик и говорит: “А я за три квартала услышал, куда мне идти – этот звук ни с чем не спутать. Всю дорогу я шел и удивлялся: черт возьми, да что же это за модель такая?!”

(Оба смеемся, ибо понимаем, что настоящий усилитель для бас-гитары звуком почти из тебя достает.)

Женя, в каком возрасте ты решил, что точно будешь заниматься музыкой?

Кхе… Это отец взял меня в семь лет и отвел в музыкальную школу.

Скажи, когда впервые ты попал на студию? Олег Николаевич же в Доме звукозаписи Украинского радио работал?

Было мне лет десять-одиннадцать(1974-1975 годы. – А.Р.), а вот с двенадцати лет на ДЗЗ, расположенной на улице Леонида Первомайского, я уже регулярно и часто бывал, особенно на каникулах. Чаще всего отец работал в Малой концертной студии (МКС). Не путать с космической станцией… Иногда были БКС, ЛДБ, БиС, ВИС. Отец был строгих правил – ротозея он не воспитывал, а отдавал меня инженерам, и сызмальства я мотал кабеля, что-то коммутировал, переставлял, искал нужный разъем. Мне всегда нравилась атмосфера в ДЗЗ: какие-то свободные люди, которые друг над другом прикалываются.

Женя, какое самое раннее воспоминание: кого в тот день записывал отец?

Кого отец записывал в тот день, я не запомнил. Меня поразило иное… Какой-то странный магнитофон с бесконечной пленкой. И лента эта болталась в коробке. Как потом я разобрался, этот аппарат проигрывал одну запись и по кругу делал копии в нужном количестве. Как завороженный смотрел я, как за стеклом лента красиво вилась кольцами… Это было волшебство.

Магия?

Потом раскрылась суть этого технологического волшебства Отец с коллегами записывал какой-то детский хор. Полсотни ребят записывали странную песню у юном пионере-герое. Там, помню, были слова: “…слава Островскому, слава…” И у начальника былафамилия Островский. И ради прикола эти умники записали ему на бобину не конечный продукт, а полчаса повторяемой хором фразы: “…слава Островскому, слава…” Интересно было бы увидеть лицо этого человека, когда он дома врубил магнитофон.

(Снова оба смеемся.)

Надеюсь, этот заказчик не спятил?

Нет, обошлось… У отца с коллегами были и покруче розыгрыши.

Мило… Женя, а кого из украинских певцов или композиторов ты первым увидел в студии звукозаписи? А главное, какое впечатление они на тебя произвели?

Первый, кого я увидел, был… Прикордоннык.

А это кто?

Прикордоннык – такое прозвище дали в ДЗЗ Виталию Билоножко.

С чего это?

Слушай. Лабухи – народ, вообще, оторванный, а тут, солидный эстрадный артист, спел песню для телепередачи “На добраніч, діти”, которую на УТ вел Дид Панас (актер Петр Веккляров. – А.Р.). А там такие слова были (поет): Та-та-ра-ра… Прикордонник наш не спить / Мрії-сни охороняє”. И на этих строках в студии певец бровку домиком серьезно поднимал. Прикол в том, что когда отец показал мне Виталия Билоножко, он ничего не объяснял, а поставил перед фактом: “А это сын – наш Прикордонник”… “Почему он не в форме?” – подумал я, а сам только выдавил: “А-а-а”. Отец со мной не цацкался.

В повествовании мы немного перескочили… Давай немного отмотаем назад. Итак, в семь лет отвели тебя в музыкальную школу. Это была специализированная школа-интернат?

Да нет, обычная Киевская детская музыкальная школа №30, она просто недалеко от дома находилась. Преподавателем моим стала на семь лет Галина Евгеньевна Боржковская; она теперь тоже в Америке живет… Проходил учебу я по классу фортепиано и часто к педагогу домой ходил. Потому что Галина Евгеньевна ближе жила, чем мне было топать в музыкальную школу.

Со школьной поры какая наука крепче прочего тебе в память врезалась? Что больше всего пригодилось в жизни?

Чудесный вопрос... Гмм… Однажды я играл сонату, домашнее задание, а Галина Евгеньевна мне заметила: “Женя, что ты играешь как тракторист… Ты же музыкант, вот и играй как музыкант.” Она научила меня, в чем разница между силой и грубостью, утонченностью и корявостью, где хамство, а где мужество. Между ними тонкая грань. Это очень четко проявляется в музыке, практически у всех артистов. Теперь я умею это различать.

Сочинял ли ты какие-то опусы в школе, может, аранжировал?

Нет, не сочинял и не аранжировал – даже не думал об этом. Просто ни о чем подобном дети не думают. Увлечение у меня было иное. В 12 лет я точно знал, где какой микрофон в студии лежит, какие у них отличия, как скоммутировать сеть… Помню, как отец записывал эстрадно-симфонический оркестр Гостелерадио Украины под управлением Ростислава Бабича. Главное было не рассмеяться в аппаратной, потому как до курьезного доходило.

Почему?

Да все у них расползалось, как манная каша. Однажды я попал на запись, которую делал великий звукорежиссер Леонид Бельчинский; записывал он в основном академическую музыку. И в тот вечер записывали “Рапсодию в стиле блюз” Джорджа Гершвина. Она начинается с эффектного двухоктавного глиссандо кларнета. В большой концертной студии сидит оркестр – человек сто; дирижер во фраке. В аппаратной – звукорежиссер Бельчинский; по бокам – девочки-ассистентки. Трепетные вибрации, последние приготовления... Взмах палочки и… Вместо легкого, искрометного тр-лы-лылылы задается тр-тр-трхы-трых-трыхл… (оба хохочем).

И?

Дирижер останавливает запись (я свидетелем этого был!) и просит начать с первой цифры. Та же картина! Третий раз – та же картина! Как было стыдно! Я подростком был, лет четырнадцати, но понял: ну, не может кларнетист глиссандо сыграть, он в хлам пьяный приперся на запись. Кто краснел, кто бледнел, кто сдерживал смех, но все чувствовали такую неловкость!

И ты тогда, Женя, понял, что самый страшный кларнетист – это пьяный тракторист.

Ну-у, да-а. Но еще страшнее, когда тебе стыдно за коллегу.

Хорошо: в нашем глиссандо двигаемся дальше. Потом, насколько я понимаю, было музучилище?

Точно, Поступил я в Киевский институт музыки имени Глиэра, который окончил в 1992 году с «красным» дипломом. По специальности у меня педагогом был Петр Пашков.

О, это знатный пианист!

Это великий музыкант, который не в той стране, конечно, родился. Многому я у него научился, очень многому. Конечно, от исполнительского мастерства я оказался далек, но понял, как нужно импровизировать и аранжировать для фортепиано. Мы вместе переиграли много музыки. Что самое главное, Петр ПетровичПашков дал мне свободу в музыке. До сих пор помню его наставление: “Женя, ты ведешь светскую жизнь, а тебе надо заниматься.” И говорилось это серьезно. Но с тонким юмором.

А профессиональный совет какой запомнился?

Да все – мы же специальностью занимались почти ежедневно.

Ладно тебе. Когда-то я занимался танцами, и педагог мне посоветовал: “Шура, вы ведете даму, а не толкаете вагонетку.”

(Смеется только собеседник.) На самом деле, Пашков мало говорил, в основном показывал, как это правильно сделать. Мы общались на языке музыки. Иногда к нам в класс заходил другой педагог Киевского института музыки – Владимир Молотков; в ту пору он преподавал по классу гитары.

О! Это академик гитары, настоящий гений! В свое время Владимир Алексеевич играл в джаз-оркестре под управлением Анатолия Кролла, а потом написал библию современного гитариста – “Джазовая импровизация на гитаре” (1983).

Когда Молотков заходил, он, естественно, здоровался с нами. После его рукопожатия минут десять у меня болела рука. Кроме прочего, Владимир Алексеевич был крепким боксером, со стажем. В отличие от Пашкова, Молотков был горазд на истории. И однажды он рассказал… А ты знаешь Мишу Алексеева?

Конечно. Очень приличный гитарист.

Да, он был студентом Молоткова. Так вот, однажды Владимир Алексеевич рассказал такую историю. Поехали они как-то раз бригадой на подработки: с джазом-то в Совке была беда. А подработки заключались в том, что они разгружали и загружали аппаратуру. Волею судеб бросили их на подготовку концерта бешено популярной рок-группы “Кино”. И, представляешь, Молотков руководит всей этой конторой грузчиков и наблюдает следующую картину. Выходит на саунд-чек Виктор Цой и начинает настраивать гитару: 10 минут, 15 минут, 20 минут, а инструмент не строит.

Не это было его сильной стороной. Знавал я его… В 1986-м у меня на квартире на Русановке он день рождения праздновал: потом при случае расскажу.

И тут к звезде по имени Солнце подходит рассвирепевший Молотков, отбирает инструмент, говорит: “Да у меня в бригаде любой грузчик лучше тебя играет на гитаре!” – и отдает «весло» Мише Алексееву. И действительно за пять секунд Миша Алексеев настраивает инструмент и начинает фантастически играть на гитаре. Цой, ясное дело, в смятении, а бригада киевских джазменов продолжает носить аппаратуру. Пусть им всем там, на Небесах, хорошо играется.

Скажи, а когда ты первый раз взял в руки боккэн (деревянный меч)? И кого первым зарубил?

(В искреннем смятении.) Откуда ты знаешь?

Да у меня скайп настроен – я давно наблюдаю.

Хорош прикалываться.

Давай рассказывай.

Действительно, я долго занимался айкидо, и боккэн – это одна из дисциплин, по которым проходят тренировки.

Та-а-а-к.

И вправду, я с боккэном долго занимался.

На Оболони раньше Федерация айкидо Украины находилась? Насколько помню, Алексей Кудрявцев третьим даном владел.

Нет, я занимался у Сергея Винника на Центральном стадионе. По-моему, центр “Камикадо”. Не знаю, входила ли его школа в федерацию: сначала мы занимались в очень маленькой группе, а затем вообще я брал индивидуальные тренировки. У меня нет никаких поясов.

Это – не главное: на Пути цацки не нужны. Скажи, айкидо помогло тебе в музыке?

Почему только в музыке? В жизни вообще. Айкидо развивает точность, самообладание, чувство партнера. Ты лучше ориентируешься в окружающей среде. Например, когда ты работаешь одновременно с тремя противниками, привычные органы чувств – бесполезны: глаза не видят оппонента сзади, слух не улавливает молниеносность боккэна, приняв два удара на шлем, вестибулярный аппарат просится в отпуск… И тогда начинают развиваться внутренние способности, в быту как бы и ненужные…

В музыке ты теперь тоже это чувствуешь? Ведь настоящая музыка приходит не от общения с партнером?

Конечно, да. Знаешь, музыка у меня теперь неотделима от жизни. Я не могу ее включить и выключить.

Что дальше случилось с боккэном в твоих руках?

Мой тренер Сергей Винник уехал в другую страну. И потом я нашел величайшего мастера… Вот у кого, Саша, ты просто должен взять интервью!

Заинтриговал.

В своей жизни я много видел мастеров по боевым искусствам. Но этот человек – просто космический гость.

Кто это: некоторых я неплохо знаю.

Зовут его Бондарев Игорь Михайлович. Его школа боевых искусств в Краматорске называется “Сидосо дзэн” (私度僧禅, древнейшая школа самочинных монахов). Человек он – феноменальный.

Верю…

С Игорем Михайловичем я занимаюсь уже лет десять, наверное.

По скайпу?

Да нам уже и скайп не нужен. У него, кроме прочего, образование духовного лица, полученное в буддийском монастыре. Не знаю, какое у него звание, но он монах в миру.

Сидосо-гёдзя, странствующий монах?

Не знаю, в такие детали я не вдавался. Кстати, мы с ним даже паломничество совершали – ездили в Элисту, столицу Калмыкии, где посетили Храм Будды– крупнейший буддийский монастырь в Европе, а также разные хурумы (буддийские храмы). Короче, теперь Игорь Михайлович Бондарев – мой настоящий учитель. Очень рекомендую тебе с ним познакомиться: феноменальный человек.

ОК.

Такую историю расскажу. К Игорю Михаловичу на тренировку пришел серебряный призер Чемпионата мира по тхэквондо. До Михалыча этот Костя даже не смог дотронуться. Человек просто владеет какой-то магией! Я уже знаю, какой. И это не сравнимо ни с чем.

Окончание следует.