Книжный клуб: "Виртуальные миллиарды" Эрика Гейсингера

Как кризис доверия и финансовый кризис в США привели к развитию Bitcoin.

Family Office совместно с издательством Balance Business Books продолжает публикаций фрагментов бизнес-книг. Бестселлер «Виртуальные миллиарды. Гений, наркобарон и близнецы из Лиги плюща, стоявшие за взлетом Биткоин» Эрика Гейсингера рассказывает о развитии рынка криптовалют, причинах и предпосылках его появления и начале расцвета. Представляем вашему вниманию фрагменты из этой книги, которые публикуются с согласия издателя.

О глубинных причинах ипотечного и финансового кризиса в США:

Прошло уже более восьми лет с начала банковского кризиса, и хотя все в общих чертах понимают, что случилось и кто виноват, недавно появившиеся свидетельства смогли более четко продемонстрировать глубинные причины произошедшего. В конце концов стало возможным непредвзято и хладнокровно определить, что вызвало кризис и заставило правительство принимать непопулярные меры по спасению банковской системы, тем самым объединив крайне левых демократов и либертарианцев — членов Республиканской партии в резком неодобрении этих шагов, называемых «несправедливыми» и «противоречащими воле рынка». Однако непринятие подобных мер привело бы к широкомасштабным банкротствам компаний с Уолл-Стрит.

Трудно переоценить влияние факта финансовой помощи, выданной банкам, на либертарианцев и людей, им симпатизировавшим (их число значительно увеличилось в этот период). С их точки зрения, предоставление финансовой помощи породило порочные стимулы и моральные риски, создав опасный прецедент, что и было четко сформулировано экономистом-либертарианцем Гарвардской школы Джеффри Майроном:

Очевидной альтернативой предоставлению финансовой помощи могло быть предоставление возможности проблемным финансовым учреждениям объявить о банкротстве. Банкротство означает, что акционеры компании остаются не у дел, и она переходит в собственность кредиторов. Банкротство не означает, что компания растворяется в воздухе, она просто меняет владельца (как это уже происходило с несколькими авиалиниями). Банкротство наказывает тех, кто позволил компании взять на себя чрезмерные риски, одновременно сохраняя те сегменты бизнеса, которые остаются прибыльными. В противоположность этому, предоставление финансовой помощи забирает огромные суммы у налогоплательщиков и передает их тем, кто сознательно занимается рисковым ипотечным кредитованием. Таким образом, финансовая поддержка поощряет компании неосмотрительно брать на себя огромные риски, рассчитывая в случае чего быть спасенными правительством. Этот «моральный риск» создает гигантские перекосы в размещении финансовых ресурсов внутри экономики.

Однако проблема состояла не только во вмешательстве правительства. Одной из ключевых задач, стоявшей перед Сатоши при создании биткоина, было исключение необходимости наличия «надежной третьей стороны» для проверки транзакций. Банковский кризис был вызван недостаточной прозрачностью банков, а также (в гораздо большей степени) слепой верой в них. Инвесторы доверяли банкам (слепо) свои деньги, чтобы те разумно и осторожно вкладывали их (о чем, впрочем, банки и заявляли). Банки слепо верили в то, что ипотечные брокеры продавали им подлинные и «живые» закладные по ипотеке. Все вместе они верили, что рейтинговые агентства честно и компетентно делают то, что должны, когда их просили оценить новые ценные бумаги.

Давайте вспомним, что говорил Сатоши о валюте, банках и доверии:

Ключевой проблемой условных валют является, то, что для их работы нужно повсеместное доверие. Нужно верить, что центральный банк не станет ее девальвировать, несмотря на то, что история фиатных валют полна фактов, подрывающих это доверие. Нужно верить, что банки будут сохранять наши деньги и переводить их по электронным каналам, а вместо этого они вкладывают их в мыльные пузыри, оставляя в резервах лишь их малую толику. Мы должны доверять им нашу персональную информацию и верить, что они не дадут ее украсть, позволив мошенникам обнулить наши счета.

Банковский кризис 2008 года вынес эти вопросы на повестку дня.

В 1998 году был отменен закон Гласса-Стиголла, и вместе с ним устранены строгие ограничения на банковские операции с депозитами, застрахованными Федеральной корпорацией по страхованию депозитов. В то время, как закон Гласса-Стиголла на протяжении десятилетий постепенно утрачивал свою силу, его окончательная отмена официально позволила инвестиционным банкам привлекать депозиты, а депозитным банкам – инвестировать привлеченные средства по своему усмотрению. В 2000 году, после того, как на рынке лопнул мыльный пузырь акций высокотехнологичных компаний, Федеральная резервная система начала опускать ставку рефинансирования, которая в итоге опустилась до уровня менее 1% и находится на нем уже многие годы. Банки и частные лица больше не могли покупать облигации и таким образом получать хотя бы скромную прибыль, что привело к массовому перетоку денег в другие виды инвестиций.

Появление ипотечных ценных бумаг (когда закладные по ипотеке покупались, объединялись в группу, которой присваивалась категория риска, и продавались) наряду с методами работы рейтинговых агентств, которые либо чересчур доверчиво относились к присвоению бумагам рейтингов, либо состояли в сговоре с их эмитентами (наивысший рейтинг ААА запросто присваивался откровенно сомнительным ценным бумагам), привели к появлению огромного рынка новых ценных бумаг. Он открыл доступ к крупнейшим залежам богатства в стране: домам, зданиям и земле, на которой они располагались. Холдинговая компания предлагала банку приобрести одну тысячу закладных по цене $250 тыс. за каждую, которые после их упорядочивания и сортировки объединялись в пул ценой $250 млн и продавались в виде одной ценной бумаги, которая, будучи «обеспеченной» реальной землей и домами, считалась абсолютно надежной. Ипотечные закладные имели в среднем процентную ставку на уровне 9%, в то время как за большинство облигаций платили лишь 5, и спред (разница) в 4% был чрезвычайно привлекателен для инвесторов. Даже если банки брали себе 1% в качестве оплаты за бумажную работу, все равно оставалось на чистые 3% больше прибыли по сравнению с многими другими объектами инвестиций. Так как американские граждане традиционно крайне редко допускали дефолты по выплатам по ипотечным закладным, заработок на них считался легкими деньгами. Вы выглядели бы сумасшедшим, отказавшись заработать дополнительных 3% с учетом минимальной вероятности того, что цена пачки закладных вдруг катастрофически упадет. Такого раньше не случалось. И даже наиболее консервативные банки не устояли перед таким соблазном.

Что могло пойти не так?

Многое. Когда люди с Уолл-Стрит увидели, как много денег было вовлечено в группирование закладных с целью создания ипотечных ценных бумаг и сколько можно заработать, просто сняв сливки в виде процентов от их общего количества, они стали вести себя ненадлежащим образом. Банки гонялись за столь высокой прибылью и решительно отвергали саму возможность дефолта по закладным. Вскоре за закладными уже гонялось так много банков, что их рынок начал пустеть. Какой был выход?

Увеличение количества домовладельцев, получившее активную поддержку на самых высоких уровнях федерального правительства. Джордж Буш был уверен, что покупка гражданами домовладений ведет к экономическому процветанию.

Буш ввел налоговые льготы на доступное жилье и заставил компании Fannie Mae и Freddie Mac ослабить свои требования, предъявляемые для ипотечных займов, предоставляемых малообеспеченным. Буш также предложил внести значительные изменения в ипотечное законодательство, позволив гражданам, покупающим жилье в первый раз, претендовать на ипотеку, застрахованную государством без первого взноса (сегодня это звучит абсурдно).

Люди, трудившиеся в корпоративной Америке, с благодарностью его выслушали. Затем вернулись к работе и восприняли то, что поняли (то, что им сказали), в качестве их благородного и патриотического долга. Они срочно выдали огромное количество новых ипотечных кредитов, некоторые под субстандартный процент, другие выдавались путем, ранее считавшимся незаконным, когда стоимость ипотеки достигала такого уровня, что никогда не могла бы быть выплачена.

Другими словами, так как ипотечные закладные незамедлительно попадали в руки банков, превращавших их в ипотечные ценные бумаги, стало не только возможно, но и выгодно (в истории, которая слишком хороша, чтобы быть правдой, но все же реально имевшей место) выдать ипотечный займ в размере $500 тыс. человеку, работавшему на ферме в Калифорнии, при этом зная, что он сможет платить за него не больше месяца. Как это могло быть разумным?

Рейтинговые агентства, принимая во внимание исторические данные по ипотечным дефолтам и не имея представления о том, насколько в действительности изменились правила игры при выдаче ипотеки, давали всем зеленый свет. Местный банк, выдавая местную ипотеку, должен быть осторожен с покупателями, которые могут допустить невыплаты по своей ипотеке, хотя бы из-за юридических и административных затрат на лишение права выкупа закладной и выселение. Из-за секьюритизации цепь ответственности была разорвана. Ипотекодержатель больше не страдал, если выплаты по ипотеке прекращались через пять лет или через пять месяцев. Стимулы изменились, что привело к различным извращенным результатам.

Внезапно на сцене появился новый вид ценных бумаг – нерегулируемые деривативы, основанные на обеспеченных долговых обязательствах (ОДО) по ипотечным ценным бумагам. Они были последней составляющей хрупкого карточного домика.

Еще одним порождением ОДО стал другой инструмент инвестиций – кредитный дефолтный своп (КДС), фактически являвшийся ставкой, которую делали на ОДО, обеспеченные ипотечными закладными.

Деятельность банков и других финансовых институтов, связанная с созданием и продажей этих видов деривативов, никем не регулировалась, и вскоре стало ясно, что растущий рынок ОДО и КДС (так же, как и ипотечные ценные бумаги, поддерживавшие работу всей системы) стал огромным и крайне запутанным. Часто было непонятно, какой банк создает деривативы на базе какой ценной бумаги, или сможет ли эмитент заплатить в случае, если дериватив, созданный таким образом, чтобы вырасти в цене, когда резко растет рейтинг дефолта, внезапно увеличится в стоимости в сотни раз.

Если бы цены на дома продолжили рост, а количество дефолтов оставалось на сравнительно низком уровне, то все шло бы так и дальше, но из-за разложения банковской системы, вызванного ее непомерными аппетитами, сделавшими возможным выдачу субстандартных ипотечных займов, что, в свою очередь, поддерживалось остальным бизнесом, наступление часа расплаты стало неизбежным. Мыльный пузырь на рынке недвижимости надувался все быстрее и быстрее, количество подозрительных или мошеннических ипотечных займов продолжало увеличиваться, пока не наступил переломный момент. В начале 2008 года впервые за всю историю по одной ипотечной ценной бумаге было допущено так много дефолтов по ипотечным выплатам, что стало невозможно выплатить ее владельцам проценты по ней. Сработали деривативы, ставившие на неплатежи по этой ценной бумаге, что привело к дополнительным выплатам со стороны банка, выпустившего ее. Все участники финансового рынка наблюдали за происходившим, затаив дыхание.

Обвалилось все разом: Уолл-Стрит, страховые компании, работавшие с банками, европейские банки, остальной мир. Когда лопнул рынок недвижимости, за ним последовала вся экономика.

Глобальная рецессия 2008–2012 годов явилась прямым результатом алчности людей с Уолл-Стрит, недостаточной прозорливости и чрезмерной смелости в обращении с деньгами других людей. Алану Гринспену, неутомимому противнику финансового регулирования деривативов, не устающему проповедовать эффективность освобожденного от оков свободного рынка, в конце концов пришлось признать неизбежную правду: «Те из нас, кто считал, что кредитные учреждения заинтересованы в защите капиталов акционеров, в том числе и я, теперь потрясены и потеряли всякое доверие».

В 2006 году сотрудникам отдела ипотеки компании Мэрилл Линч были выплачены бонусы, в сумме составлявшие от $5 млрд до $6 млрд; один только Доу Ким, руководивший операциями компании, унес домой $35 млн. С таким количеством денег, валявшихся просто под ногами, было бы сумасшествием предлагать сбавить обороты, проверить бухгалтерию либо волноваться по поводу компетентности сотрудников компании, предоставившей ипотечный займ. Вся Уолл-Стрит вращалась со скоростью несколько сот оборотов в секунду и даже самый рационально мыслящий человек, попав в эту карусель, пытался урвать по максимуму.

Какими были последствия катастрофы 2008 года?

Банки, в значительной мере виновные в ней, были спасены с помощью государственных денег, в том числе это касается и финансовой помощи со стороны Британии, о которой шла речь в записи Сатоши в Блоке 0. В Соединенных Штатах, где на тот момент не существовало действующих правил, ограничивавших выплаты премий топ-менеджерам компаний, они получали миллионные бонусы в то время, как их фирмы находились в состоянии технического банкротства. Реакция общества была молниеносной – родилось движение Occupy Wall Street, а либертарианцы зацокали языками – в работу свободного рынка снова беспардонно вмешивались. Банкам должны были позволить упасть безотносительно к тому коротко- или долгосрочному ущербу, который это могло нанести экономике. «Моральный риск» проявил себя во всей красе, стимулируя несоответствующее моральным принципам поведение банкиров. Если случится беда, общество за все заплатит. Ведь либертарианцы всегда призывали: «Приватизируй прибыли, социализируй убытки».

К 2009 году доверие к топ-менеджменту банков заметно снизилось и более 40% граждан заявили, что не верят Уолл-Стрит.

Рецессия, вылившаяся в недоверие к банкам и финансовым институтам, а также появление у людей раздражения при одном только упоминании Уолл-Стрит, расшатала экономики стран во всем мире. Оглядываясь, это было идеальное время для введения нового вида валюты, однако все, на ком лежала ответственность за катастрофу, произошедшую в 2008 году – банки, правительство и сама Уолл-Стрит – молча проигнорировали ее.

Решительный и смелый шаг

В свете кризиса субстандартных ипотечных займов 2008 года и широкого неодобрения действий дельцов с Уолл-Стрит биткоин можно рассматривать в качестве восстания против сложившегося статус-кво. К 2010 году сложилось недовольное сообщество людей, относительно открытых идее новой валюты, которая могла бы положить конец оплатам многочисленных комиссий и прочим неудобствам, связанным с современной банковской системой, а также систематическим опасностям, присущим финансовым институтам с Уолл-Стрит. Наступившее время идеально подходило биткоину, и это было неслучайно, но для запуска новой валюты недостаточно только готовности людей к переменам и своевременности.

Представьте, что вы входите в магазин и спрашиваете, принимают ли они к оплате новый тип валюты. После того, как они убедятся в серьезности ваших намерений, а также в том, что вы не являетесь одним из тех чудаков-сторонников одного из многочисленных направлений системы золотого стандарта, они возможно выслушают вас и обдумают ваше предложение. На этом этапе все сводится к доверию. Почему кто-то должен поверить в то, что новая валюта не обесценится через секунду, минуту или час? Обычные или привилегированные акции представляют собой общепринятые инвестиции, часть реально существующей компании, но даже они (как все мы знаем) подвержены рискам и могут полностью обесцениться. Что хорошего в пачке бумаги без подобного обеспечения? Это несомненно плохое вложение. Худшими будут только деньги без видимых признаков их достоинства, отраженных на бумаге или монете, существующие только в виде последовательности электронов, летающих по компьютерной системе под управлением открытого кода. Это больше похоже на мошенническую схему, о доверии к которой не может быть и речи.

Кто примет настолько сумасшедшее предложение?

Зайдите на OkCupid.com

Сайты знакомств существуют уже более десяти лет и наравне с законопослушными одинокими людьми в поиске долгосрочных отношений полны мошенников и сексуально озабоченных всех возможных предпочтений. Для получения полного доступа ко всем функциям многих сайтов нужно заплатить, и многие пользователи (в основном мужчины) хотели бы получить такой доступ, но не могут. Оплата кредитной картой подразумевает раскрытие их настоящих имен, а информация о платеже навсегда останется в банковской выписке и потом ее нужно будет объяснять своим супругам, партнерам и т. д. Это неудобно.

Проблема анонимных платежей в адрес сайтов знакомств существовала, но не имела решения. Эту нишу занял биткоин. Никто из решившихся попробовать оплату биткоинами больше никогда не будет платить, как раньше. Это было прекрасной комбинацией с точки зрения перспектив бизнеса: небольшое увеличение прибыли с минимальными отрицательными моментами. Она позволила сайту знакомств завоевать сегмент рынка, на который он никогда бы не вышел без биткоина. Обычные пользователи, платившие традиционными методами, не собирались использовать биткоины, несшие с собой незначительные, но видимые риски. Даже если бы биткоины начали стремительно терять в стоимости сразу же после получения оплаты или полностью обесценились через несколько месяцев, у сайта знакомств было предостаточно времени, чтобы тут же конвертировать их в доллары, например, в день их получения. В 2013 году OkCupid.com стал первым из «хорошо известных» сайтов, чья аудитория достигала миллиона человек, начавшим принимать биткоины, что стало для валюты еще одним шагом навстречу респектабельности.

Отказ от национальной валюты требует смелых и решительных шагов, которым препятствует вероятность того, что может произойти нечто ужасное – люди могут полностью или частично потерять свои деньги.

Многие идеалисты будут продвигать эту мысль, собирать подписи под петициями, организовывать выступления рабочих и много говорить на эту тему, но, как вам скажет любой опытный фандрайзер, лишение людей их денег, даже для очень старательного идеалиста – целое искусство, которому можно учиться вечно. Жонглирования аргументами, предъявления самых сильных причин и обнародования подтвержденных расчетов здесь будет недостаточно. И это было одним из первых препятствий на пути развития биткоина. Не имеет значения, насколько благожелательно многие относились к биткоину, но даже самые преданные его поклонники предпочитали тратить на проект больше времени, чем денег. Крайне маловероятно, что биткоин бы встал на ноги, если бы не две вещи, придавшие ему начальный стимул: секс (питающий OkCupid) и наркотики.