Евгений Ступка-II, или главный стереотип, стерео-тип, тип стерео

Семья, педагог музыкальной школы, наставник в музыкальном институте, наставления коллег и духовного лица – по многим векторам развивалось его творческое “Я”. Но в жизни всегда наступает момент, когда следует надеяться исключительно на собственный опыт и строить уникальный бизнес.

Жене Ступке жизнь давала не один шанс. Большинство из них он не стратил, но иногда в дело вмешивались обстоятельства непреодолимой силы, а с форс-мажором не поспоришь. В этой части интервью мы попытались ответить на простой вопрос: сколько можно вставать, когда жизнь сбивает с ног. Этот мастер теперь знает: подниматься надо на один раз больше, чем тебя отправили на татами.

Решение уехать

Вернусь к теме музыки. Когда, Женя, ты стал зарабатывать на музыке? Помнишь ли ты свой первый коммерческий проект?

Конечно. Но прежде нужно рассказать, как вообще это стало возможным.

Давай.

На заре суверенитета Украины, в начале 1990-х годов, мой отец, заслуженный звукорежиссер высшей категории, поехал в Канаду денег заработать. За океаном Олег Николаевич вкалывали три месяца: кому забор красил, кому дом ремонтировал… И заработал он: не себе на автомобиль и не жене на шубу, а сыну на инструменты.

Да ты что!

Да. Привез отец тогда не просто инструмент, а мини-студию: синтезатор Ensoniq VFX, двухдорожечный секвенсор Brother 140, ритм-машина Alesis SR-16. В то время это было чудо чудное, для Киева – космический корабль… Без технического образования со всем этим я разобрался с помощью англо-русского словаря. В один из дней это американо-японское волшебство в моей комнате вдруг ожило и заиграло… Из лаж была одна: у секвенсора не было функции “квантизация”, и мне пришлось научиться ровно играть, как более навороченная модель.

Сколько времени продолжалось самообразование?

Месяца три я разбирался во всем этом. И с той поры я на домашней порто-студии стал делать аранжировки, каждый Божий день вспоминая добрым словом своих учителей. До сих пор я с благодарностью вспоминаю главного из них – Игоря Стецюка, теперь он – профессор Национальной музыкальной академии Украины имени П. И. Чайковского. К началу 1990-х он знал об аранжировке и синтезаторах абсолютно всё.

Согласен. Правда, Игорь до сих пор знает всё.

Да, но не забывай: я говорю о времени, когда в Украину привозили один-единственный экземпляр нашего профильного журнала – американский Keyboard. Информации не было никакой, отдельные статьи в истертых ксерокопиях передавались из рук в руки. А дядя Игорь к тому времени знал уже всё и был настоящим мастером. Помню, я часто к нему приходил, а он мне рассказывал, что такое модуляция “LFO”, что такое функция “Envelope Generator”. А первые коммерческие аранжировки я сделал с двумя известными киевскими композиторами – Сергеем Сметаниным и Геннадием Татарченко. Знаешь их?

Естественно.

Да, ты их хорошо знаешь… Это был такой подряд: они писали аранжировки, а я программировал инструменты. Грубо говоря, я начинал как технический ассистент настоящих аранжировщиков. На самом деле они были реальными продюсерами, но тогда в Украине само такое понятие отсутствовало. И у этих старших товарищей я очень многому научился – это была хорошая школа. Начиная с 16 лет я уже делал первые аранжировки, а в 17 – уже зарабатывал приличные деньги.

Приличные – это сколько?

За несколько месяцев я мог заработать тысячу долларов.

Имея собственную фирму, в 1993-м я таких денег не зарабатывал.

В ту пору за штуку зелени можно было в Киеве однокомнатную квартиру купить. Прайс мы не лупили… Но, сделав по 50 долларов 20 песен, ты реально зарабатывал штукарь. Правда, квартиры мы не покупали, ибо мыслили высокотехнологично, надеясь собрать деньжат и купить за $900 рэковый синтезатор E-MU Proteus 1 XR.

Можешь назвать основных исполнителей, для которых в Киеве ты записывал фонограммы?

Когда я уже сам делал аранжировки, первыми из взрослых артистов стали в 1995-1996 годах Таисия Повалий периода “Панно Кохання” и Александр Пономарев времен “З ранку до ночі” и “Зіронька”. Затем были украинская рэп-группа с названием PNG (Persona Non Grata), пионеры национального техно “Слайдер”, а еще у нас с покойным Сергеем Товстолужским был электронный дуэт Cloud Generator, где мы сочиняли и играли хаус-музыку. Кстати, даже выступали на первых киевских рейвах – “Торба”, модничали, так сказать.

И на таком взлете молодой творческой карьеры ты принял решение, что надо бы еще подучиться?

Примерно так. Это была мечта отца, по тем временам несбыточная. Но, тем не менее, он приложил много усилий для того, чтобы она осуществилась.

И укатил в Бостон, штат Массачусетс, в одну из лучших в мире профильных школ – Музыкальный колледж Беркли (Berklee College Оf Music)?

Да. Беркли в свое время окончили Квинси Джонс, Стив Вай, Джон Скофилд, Майк Штерн, Джон Петруччи, Эл Ди Меола. Мне захотелось глубже изучить синтез звука, современные продакшн-технологии, композицию.

Было интересно?

Не представляешь… В Бостоне я решил, что фортепиано больше заниматься не стану, ибо меня живо интересовали современные технологии саунд-продакшна. За эти два года я познакомился с массой замечательных людей, которые здесь, в Украине, кажутся небожителями, а там ты можешь с ними здороваться…

Например.

Например, изобретатели Боб Муг и Том Оберхейм. На их синтезаторах сегодня играет полмира. Или легендарный звукорежиссер, кудесник мастеринга Джордж Массенбург. Кого он только не записывал: Weather Report, Toto, Earth, Wind & Fire, Херби Хэнкок, Билли Джоэл, Ренди Ньюман, Линду Ронстадт и так далее. Прикол был в том, что на любой вопрос в Беркли ты получал исчерпывающий ответ. А еще студенческая тусовка допингует. Конкуренция сумасшедшая… Рядом с тобой занимаются 75 клавишников, которые намного лучше тебя играют. Вот повод для размышлений: или необходимо больше заниматься с инструментом, либо похоронить это дело. А еще был Макс Мэтьюз, человек-легенда, придумавший компьютерную музыку.

Какими оказались твои успехи?

В конце концов, я степень бакалавра музыки не получил, ибо за один курс все-таки не сдал экзамены. Впрочем, я выполнил программу и в 1997 году мне дали премию Венди Карлос как лучшему на отделении студенту.

Из Штатов ты сразу вернулся в Украину?

Нет. Я полетел в Германию, так как мне предложили место в компании, которая занималась инсталляциями аудиоаппаратуры. Улыбаясь, меня встретил сам президент фирмы, напоил чаем, а потом огорошил: мол-де, вчера мы обанкротились. Чтобы прийти в себя, я немножко потусил в Германии и улетел в Киев.

С какой главной мыслью ты вернулся из заграниц?

Раз у меня не получилось поработать на чужой студии, в Киеве нужно создать свою. Только европейского уровня. Чтобы настоящие музыканты не аппаратуру для чужих звезд таскали, а любимым делом занимались, прилично зарабатывали, а главное – чтобы результаты такой работы было не стыдно слушать.

Такова была концепция студии звукозаписи “Столиця Zvukozapys”, образованной в Киеве в 1998-м?

Именно. Я когда-то считал: у меня в Киеве было семь студий звукозаписи. Последняя, в Доме звукозаписи, до сих пор работает. Давным-давно я ее основал, а позже к работе подключился гитарист “Океана Эльзы” Милош Елич. Он – классный парень, когда четыре года назад я улетал в Лос-Анджелес, мы договорились, что он примет на себя функции исполнительного директора. Он активный продюсер, активный композитор. Насколько я знаю, Милош пишет саундтреки к фильмам. Там есть жизнь.

Вернемся к “Столиця Zvukozapys”. В 1998-2003 годах здесь записывались альбомы Ирины Билык, “Воплей Видоплясова”, “Океана Эльзы” и другие.

Было дело. У нас был восьмиканальный Pro Tools. Кажется, на каком-то из этапов работы он позволял использовать 24 дорожки, но в итоге мы упирались в цифру “8”. Ирине я сделал альбом “Ома”. Кроме тобой названных, был еще рэпер Михей, с которым мы стали делать альбом, но он трагически скончался. Были еще группы “ВВ” и “Димна суміш”. Спустя десять лет на другой студии мы работали с командами “Ундервуд” и “Мультфильмы”. Может, я еще что-то вспомню, а пока все это, как в тумане: последние четыре года я ни одной ноты ни украинской, ни российской не слышал.

Не опережай события. О российском шоу-бизнесе поговорим чуть позже. Знаю, именно ты – не просто записал группе “Океан Эльзы” два успешных альбома, а создал узнаваемый саунд-почерк, которого раньше у львовян не было?

Да, на “Столиця Zvukozapys” был записан альбом “Янанебібув”, а через десять лет на другой студии диск Dolce Vita. Сначала я их послушал в ДК КПИ, а затем мы кардинально изменили сам подход к исполнению вокальных партий. По убеждению самих музыкантов, именно обновленный вокал составил процентов тридцать успеха диска “Янанебібув”; вокал Вакарчука и все треки я сам лично записывал. По большому счету, эта саунд-модель эксплуатируется Святославом до сегодня.

Авторские права тебе платят?

Нет. Это были бы смежные, но и эти не платят.

Такая была договоренность или ты Иван Щедрый?

В Украине авторское право, к огромному сожалению, не работает.

Как начался проект с Земфирой?

Мы с ней записали две кавер-версии песен Виктора Цоя “Каждую ночь” и “Кукушка”. Последняя до сих пор считается лучшей перепевкой группы “Кино”. В том же 2000-м был записан макси-сингл “До свидания (мой любимый город)”. Если помнишь, тогда начиналась настоящая Земфиромания. И эти записи стали переломным моментом в истории украинской звукозаписи.

Почему так случилось?

На встречных курсах сошлись два события. После того, как московская рекординговая фирма Real Records издала в РФ альбом “Янанебібув” украинской рок-группы “Океан Эльзы”, а настоящая российская рок-звезда успешно записалась в Киеве, понесся невероятный поток музыкального продакшна из Украины в Россию. Начиная с лета 2000-го все стояли на ушах, не понимая, что происходит и почему стало модно делать саунд в Киеве. Ведь до этого все было наоборот – считалось, что нормальную запись можно было сделать только в Москве.

Кто был самым постоянным твоим клиентом как продюсера?

Была уважаемая мною группа “Ундервуд”, которой я сделал два альбома. Потом была Ёлка, с которой мы поставили рекорд – песня “Около тебя” была №1 по СНГ 18 недель. Немного с Иваном Дорном работали, хотя ему я не полный продакшн делал. Однако постоянным клиентом, постоянным клиентом… (задумывается) стала Диана Арбенина.

“Ночные снайперы”?

Точно. Я им сделал четыре альбома. Хотя в этом бизнесе постоянных заказчиков не бывает. Каждому артисту регулярно нужно что-то новое, вот они и носятся в мыле – от продюсера к продюсеру.

Вернись к “Ночным снайперам”… Как все завязалось?

По-моему, в 2001-м мне позвонила Алена Михайлова, которая в то время была директором московского лейбла Real Records и говорит: “У нас тут появилась группа классная – а партнерами были “Первый канал” и “Наше радио” – я дам твой телефон”. И действительно, вскоре позвонила Лариса Пальцева, теперь директор молодой команды, а раньше пресс-атташе Земфиры. А я ей говорю: "Меня агитировать не надо, песни бы послушать”. Они в ответ: “Ладно, мы завтра приедем”. Упали в поезд, приехали в Киев и прямиком ко мне домой. Познакомились, Диана Арбенина взяла гитару и сыграла все песни из будущего альбома. Вот так мы и познакомились. В дальнейшем я был продюсером альбомов этой группы, которая на разных, в том числе моих, студиях записывала альбомы: “Цунами” (2002), “SMS” (2004), “4” (2012), а также сольный диск Арбениной “Мальчик на шаре”, который мы записали в январе 2014-го на шикарной студии Karma Sound Studios в Таиланде, а свели в Киеве.

Когда ты созрел к решению, что тебе пора в Украине собирать пасочки и уезжать? Что послужило последней каплей?

После очередного кризиса, а они в Украине следовали один за другим, каждый год, я осознал: прошло 20 лет по окончании Музыкального колледжа Беркли, а здесь становится все хуже и хуже. Причем странная ситуация обозначилась: в профессиональном плане я становлюсь все больше и больше.

Почему?

Мне исполнилось 39 лет. И я вдруг осознал, что вот если прямо сейчас не уеду, то не уеду никогда. Не хотелось ходить по кругу, топтаться на месте и выполнять порой позорную работу. Хотя в Киеве у меня была размеренная жизнь, похожая на благополучную. Да только я не привык закисать.

Мне искренне жаль, что Украина теряет неистовых новаторов!

Поверь, я был упрямым. В разные времена в разных местах в Киеве практически с нуля я построил семь студий. В разное время, в разных местах… У меня была студия на Подоле, была студия в Киево-Печерской лавре, на улице Шамрыло, 12, известная “Столиця Zvukozapys”, на Троещине и так далее. Да везде у меня по городу были студии, куда не плюнь. Были времена, когда одновременно работали две студии.

И все они закрывались?

Некоторые – очень печально, некоторые просто закрывались. Студия звукозаписи – предприятие, скажу тебе, не очень прибыльное. Неприятно другое, когда партнеры и арендодатели видят, что к вам постоянно звезды заходят, люди начинают требовать немыслимых денег. Это убивает всякое желание работать, а у меня раз пять такое случалось. Было время, я c Егором Олесовым построил в Киеве огромную продакшн-студию, предоставлявшую полный комплекс аудио-, видео и 3D-услуг и затем компанию Postmodern продали за о-о-очень большие деньги. О-О-Очень большие деньги.

По-моему, она до сих пор успешно работает в сфере видео- и аудиопостпродакшна.

Да.

Америка рядом

Вернемся к Соединенным Штатам. Ты созрел, принял решение, купил авиабилет… Ты знал, куда летишь?

В Лос-Анджелесе у меня есть друзья – Леша Гинчев с Катей Шалаевой (урбан-поп-группа Stereoliza. – А.Р.). Они мне заявили: “Женя, не парься… Мы сами когда-то сюда прилетели и прекрасно все понимаем. Приезжай, будешь у нас жить столько, сколько понадобиться, чтобы обосноваться.”

И вот ты прилетел…

Да, и какое-то время жил у них в проходной комнате. Потом еще где-то жил и еще где-то… Переезд в Соединенные Штаты – тяжелое испытание, когда у тебя денег немного. Если есть пару миллионов, тогда немного легче.

Когда ты понял, что американская модель шоу-бизнеса слегка отличается от украинской?

Учитывая тот факт, что два года я учился в Музыкальном колледже Беркли в Бостоне, и учитывая, что два года, 2007-2008-е, я как генеральный менеджер управлял телеканалом “MTV Украина”, я прекрасно знал, как работает мировой шоу-бизнес.

Я всегда считал, что ты был программным директором.

Нет, именно general manager, таки построившим MTV Украина. Ибо предыдущие две попытки, если ты не забыл, провалились, и телеканал даже не открывался. А это было то MTV Украина, которое построилось и заработало. Не стану говорить о штаб-квартире в Лондоне и о том, что организация эта живет по четко выписанным законам.

В Лос-Анджелесе с чего ты начал?

Стал ходить на разные мероприятия: семинары, профильные митинги, уоркшопы, устраиваемые представителями американской музыкальной индустрии. Их немного, но они есть. Первый год я только то и делал, что ходил на такие встречи, слушал и знакомился с людьми, преуспевающими в местном шоу-бизнесе. Целый год я ходил на какие-то тусовки: что-то случал, что-то кому-то свое показывал…

И ничего не писал?

Как же без этого?! С собой я привез ноутбук, а товарищ дал мне две маленькие колоночки и по вечерам я сидел и что-то там набирал.

Извини за прозу: а жил бывший GM MTV Украина за что?

Денег я привез собой ровно столько, чтобы их хватило на первое время – прожить в спартанских условиях. На второй год я понял, что хватит тусовать: следует самоорганизоваться и хоть какой-то музыкальный продукт делать. И тогда я и еще один украинский звукоинженер и продюсер Александр Садовец открыли крошечную студию. Но потом Саша вернулся в Украину.

Итак, ты начал что-то делать.

Да, а шоу-бизнес так устроен: только ты на двери вешаешь табличку “Рекординговая студия…”, как мистическим образом начинают заходить люди, часть из которых действительно становятся клиентами. И так постепенно-постепенно стали писаться какие-то треки, заводиться новые и новые контакты. Здесь, в Америке, все жестко обозначено. Например, у меня за четыре года нет ни одного выпущенного трека.

Невероятно! Это у тебя-то?!

Поверь. А нет – вру: есть. Четыре трека, но это рок-группа Antic, запись песен которой я продюсирую… Ну, студенты, понимаешь Саша?

Понимаю, “Океан Эльзы” до тебя тоже играл колледж-рок. А что Antic играют – антиквариат античный?

Такой старинный рок, им по 21-му году. Сброшу линк, послушаешь. Что приятно, я им спродюсировал макси-сингл на настоящей американской студии Big Fish Studio. Это единственная изданная работа, все остальное пока лежит в столе.

Женя, это же огромное удовольствие – экспериментировать.

Конечно. Вдруг обнаружилось, что у меня накоплен целый альбом. Одна знакомая артистка пришла в гости и говорит: “Вот я бы хотела, туда – в сторону техно, хаус, дансфлор”, а я показываю ей десять треков, один за одним и спрашиваю: “Такое?”, она: “Да-да-да… А откуда у тебя это?”

Надо было сказать: “Малая, давай дуй, собирай бабло – будешь по частям славу покупать!”

Наверное… Но американский шоу-бизнес состоит во многом из людей, высшим достижением в хит-параде которых считается… заплатить ежемесячный рент за квартиру.

Женя, скажи, как в Украине и США отличаются расценки на услуги продюсера и саунд-продюсера?

В Украине существует один уровень: вот такой прейскурант на песню под ключ и все. В Америке несколько иначе. Тут песня может стоить $1 тыс. – это один уровень, $10 тыс. – это другой, $60 тыс.– это третий и, наконец, $1 млн – это четвертый.

Вот теперь все у нас логично для читателя выстроено; даже можно опустить историю, как ты отбрыкивался от этого интервью. Мы подошли к главному: как тебе, эмигранту с Украины, удалось подняться на второй уровень и найти профессионального личного менеджера?

С Крисом Эллингтоном я познакомился на одной из музыкальных конференций. Он меня заметил… Нет, не так: по какой-то причине он мои треки послушал. Через пару дней он мне перезвонил и сказал: “Йе́вген – ударение многие янки ставят на первый слог – я еще раз послушал твою демку и понял, что ты – крутой чувак. Давай встречаться, надо бы поговорить”.

Прекрасно!

Мы с ним встретились, поговорили, потом снова встретились, поговорили, затем – подружились, вместе тусовали. Крис многое мне рассказывал и объяснял разные нюансы работы в музыкальной индустрии. Так продолжалось два года, пока он сам мне не сказал: “Окей, Йе́вген, давай я буду твоим менеджером”.

Что за это время Крис Эллингтон открыл тебе такое, чего ты не знал раньше?

Очень многие полезные вещи: от лексических оборотов, принятых в шоу-бизе, до юридических тонкостей контракта. Этот человек, понимаешь, внутри музыкальной индустрии, и давно внутри. Даже мои представления об американском шоу-бизнесе в какой-то мере были поверхностными.

Какой главный стереотип он разрушил, который жил в тебе до вашей встречи?

Так, главный стереотип, стерео-тип, тип стерео… Это сделал не Крис. Я здесь прозрел: в Соединенных Штатах ты можешь встретить человека, который участвовал в создании легендарных записей, а при этом вынужденно водит такси. И ты понимаешь, таких людей огромное количество… У меня появился знакомый, записавший ряд дисков и колесивший на гастролях с американской мегазвездой – Принсом, а теперь он бреет бровки по Лос-Анджелесу. Конкуренция и наркотики здесь отжимают музыкантов как тряпки… Тут есть такой клуб Whiskey A G0-Go…

О, да! Это культовое заведение в Западном Голливуде, там начинали все: от The Doors, Iggy Рор And The Stooges, AC/DC и Элис Купер до KISS, Guns N` Roses.

Ты туда отправляешься в понедельник и видишь рядом легендарных музыкантов. В этот день недели они приходят, чтобы сыграть немыслимый по составам джем-сейшн, а все другие дни у них зачастую совершенно иная жизнь, не связанная с музыкой.

Круг замкнулся. И ты, Женя, как и в 1992-м, на низком старте. Теперь это не национальный уровень, а интернациональный. Похоже, на сей раз, ты все сделал, чтобы уверенно стартовать. Пусть сработает подготовленное портфолио, и твоя смелость воздастся сторицей: новой высотой, новыми достижениями, новыми открытиями. Будем держать кулачок, а кто умеет – молиться. Спасибо за беседу, дружок.

И тебе спасибо, до связи.

В первой части интервью со знаменитым на пространствах СНГ саунд-продюсером Женей Ступкой мы коснулись темы музыкального воспитания юного дарования в Украине.