Если бы...

Искусствовед Светлана Любченко – о волшебной силе искусства и вечной силе любви.

На дворе – почти экватор лета, первый августовский день. Показалось, что будет очень вовремя написать об одной прекрасной музе – Юлии Самойловой, жаркой, страстной, почти герцогине Альба. По женской линии родство с Потемкиным через Скавронских, по отцовской много нюансов. Кстати, бабушку, Екатерину Скавронскую, вы точно видели на прекрасном портрете работы Виже-Либрен, который постоянно тиражируется. А другой ее портрет вы могли встретить в Париже, в музее Жакмар-Андре. Я долго-долго стояла возле нее, думая, как всегда, о причудливых дорогах искусства… Мимо проходили люди, которые не знали и которым, по большому счету, было абсолютно все равно, что эта красотка – племянница Потемкина, бабушка Юлии Самойловой, прекрасной, неотразимой музы Карла Брюллова.

Жизнь ее была скандалом с самого рождения. Официально отцом Юлии считался генерал Пален. А вот неофициально – Юлий Помпеевич Литта. Знаковое имя. И Юлий, и Помпеи. История любви Екатерины Скавронской и Литты была невероятной, совершенно в духе романтических страстей века. Литта был мальтийским рыцарем, и однажды в Италии он увидел красавицу-жену русского посланника Екатерину. Влюбился мгновенно, потеряв голову. Мальтийские рыцари давали обет безбрачия, но Литта добился его отмены. Переехал служить в Россию. Русский посланник вскорости скончался, и Литта тут же женился на Екатерине.

И вот родилась девочка. С такой жгучей итальянской внешностью, что многие говорили: настоящий отец Литта. Кто теперь знает, но внешность, безусловно, говорит сама за себя. Юлия росла в невиданной роскоши, обе семьи, что Литта, что Скавронские, были сказочно богаты. Литта баловал ее неимоверно. Покупал все, что она хотела, и позволял делать тоже все, что ей взбредало в голову. Такое воспитание принесло «плоды»: Юлия всю жизнь чихать хотела на общественное мнение. Чем, опять же, была похожа на Каэтану Альба.

У Юлии был изумительный врожденный вкус и к нарядам, и к произведениям искусства, ибо она просто жила в них, они стали повседневными предметами ее домашнего обихода. У нее было несколько дворцов, доверху набитых сокровищами.

В 15 лет на красотку, по слухам, положил глаз сам государь-император, она стала фрейлиной двора и опять же, по слухам, любовницей монарха. В 25 ее по-тихому выдали замуж за Самойлова, флигель-адъютанта, соблазнившегося огромным приданым, который ей жить совершенно не мешал. Она царила во всех салонах, где появлялась, жила в Италии дольше, чем в России, и всегда помогала людям искусства. Финансировала постановки Верди в Ла Скала, поддерживала композитора Пачини, в Италии у нее бывали Жуковский, Тютчев, Вяземский и др. Несмотря на все богатство и знатность, все современники признавали, что Юлия была очень доброй, тратя огромные суммы на благотворительность. Да и вообще, швыряла деньгами налево-направо, что в итоге закончилось плохо.

Карл Брюллов встретил Юлию Самойлову в Италии и был мгновенно покорен. С того момента на его картинах была только она. Вот как у Рубенса – все сплошь пухленькие блондинки, так у Брюллова – только стройные брюнетки. А на легендарном холсте «Последний день Помпеи» Брюллов изобразил Юлию четыре раза. Их роман с переменным успехом длился 15 лет. Снова художник и аристократка – как Гойя и Каэтана. Конец века был попроще, чем начало, и в общем, дело могло закончиться браком. Но что-то вот не сложилось, хотя страсть была такая, что искры летели, обжигая окружающих. Оба были или слишком независимы, или – нерешительны… Как знать.

Юлия еще дважды выходила замуж, но счастлива не была, всех мужей похоронила. Из-за одного лишилась титула, поскольку был простым певцом. Поговаривали даже о «проклятье Брюллова» – якобы он проклял Юлию, по принципу «так не доставайся же ты никому». Но это, конечно же, мракобесие.

Брюллов ушел из жизни всего в 53 года, Юлия пережила его на 23 года, растеряв все состояние. Умерла в Италии, в Россию больше не возвращалась. Легендарная «Всадница» до конца жизни хранилась у Самойловой. И все снова, как и у Альбы с Гойей. Хороша она была, нет слов. Но кто бы помнил о ней? Если бы не Брюллов. Не "Помпеи". Не «Покинувшая маскарад». И не волшебная сила искусства.